Описание
Ноябрь 2004 года... Вторую зиму встречаю я без пластической группы... Пишу за себя, потому что, честно говоря, не привык говорить «мы», когда «нас» больше трёх. И мало ли у кого какие чувства и воспоминания? Откуда мне знать?..
Так вот. Грустно и плохо мне без вас, мои дорогие и любимые. И знаю я, что не будет больше ТАКОЙ команды, с ТАКИМИ отношениями внутри. И, пусть на два-три репетиционных часа, – с ТАКИМИ глазами. Да, потом, после спектакля или после репетиций все разбредались по своим делам-работам-ценам-новостям-выживанию-карьерам и РАЗУМНОМУ взгляду на ВЕЩИ. Но я знал, что по крайней мере два раза в неделю по два часа можно вдруг (!) увидеть ДРУГОЙ взгляд, услышать ДРУГОЕ дыхание и как ПО-ДРУГОМУ бьётся сердце. Может быть, кому-то всё, что я говорю, покажется непонятным. Очень даже допускаю. Пусть они простят меня, я это пишу тем, кто ЗНАЕТ.
Не хочу касаться профессиональной стороны – много о ней тут всякого было сказано, да и не силён я в подобной полемике. Неинтересно мне это. Всегда кому-то что-то нравится, а кому-то – нет. Всегда бывает два совершенно противоположных взгляда на одни и те же вещи. Люди так уж устроены – надо им спорить. А насчет спектакля – лучше он стал или хуже – скажу лишь вот что: он стал другим. И зрителю, по большому счету, всё это – по барабану, до фени, до лампочки – как кому угодно. Вся прелесть зрителя в том, что он всё будет смотреть. Всё съест. И облизнётся, и еще попросит! Видали уж такое. И еще увидим.
Для меня эта история началась где-то в апреле-мае 1989 года (или уже летом – точно не помню, не до того мне было, чтобы даты запоминать). Помню, что пришли мы с Феликсом (Ивановым) после очередных занятий «на полянке» к нему домой, чайку попить. Пока чайник грелся, он включил мне «Jesus Christ…» на маленьком советском магнитофоне и дал в руки текст перевода, сделанного Кеслером. Кстати, я – падайте в обморок, фанаты! – вообще в первый раз в жизни услышал тогда это произведение. Слушая магнитофон и глядя в текст, помню – отметил, что ария Иуды переведена довольно точно, почти без изменений. Феликс поведал мне, что они с Прохановым (с которым вроде бы учились в «Щуке») и еще с кем-то решили готовить этот мюзикл к постановке на сцене театра имени Моссовета. Ну и ладно. Он сказал – я забыл. Насущной задачей, стоявшей тогда передо мной, было попасть к Феликсу в его театр-студию «Колесо». Остальные проблемы, в основном, меня тогда волновали гораздо меньше. Феликс же по какому-то своему тайному умыслу, хотя и занимаясь со мной почти ежедневно, брать меня к себе в театр не спешил. Может быть, это ему вообще не приходило в голову – я-то его вслух об этом не просил.
Что за занятия были у Феликса? О, это была целая смесь: немного ушу, немного различной работы с предметами, немного музыки, немного медитации и много глубокомысленных лекций о ВСЯКИХ ВЕЩАХ. Захватывало страшно! Помните, тогда еще открылась куча полулегальных видеосалонов, а там – сплошной Гонконг, черные и белые ниндзя, Джеки Чан и Брюс Ли с Чаком Норрисом… Кажется, были еще какие-то красные ниндзя… Короче, все такое. Феликс знал, что мне, двадцатилетнему балбесу, всё это интересно, и сумел внушить, что его занятия – именно то, что мне нужно. Ну, я и повелся. Надо сказать, Феликс – вообще человек очень талантливый: актер, музыкант, танцор, режиссер. Мне, слава Богу, всегда везло – меня довольно часто окружали люди интересные и талантливые, а порой – гениальные. Может быть, это компенсация недостатка собственного таланта, не знаю. На то время Феликс, без преувеличений, был моим духовным отцом, и он это знал. И часто этим пользовался. А кто бы отказался? Тем более, что он не священник, а актер. Еще до армии, когда я учился в школе-студии МХАТ (было и такое в моей биографии!), он преподавал у нас на курсе сценическое движение и сумел произвести огромное впечатление на всех педагогов, не говоря уже о студентах. Тогда мы его просто обожали! Потом Табаков отправил меня служить (а попросту –
